Стихи о войне-это память о тех событиях,о празднике "со слезами на глазах" Какое стихотворение вы любите больше всего? Без каких строчек этот день не проходит?
Добавлено (08.05.2017, 11:23) --------------------------------------------- Люблю стихотворение А .Ахматовой: Мы знаем, что ныне лежит на весах И что совершается ныне. Час мужества пробил на наших часах, И мужество нас не покинет. Не страшно под пулями мертвыми лечь, Не горько остаться без крова, И мы сохраним тебя, русская речь, Великое русское слово. Свободным и чистым тебя пронесем, И внукам дадим, и от плена спасем Навеки.
Реже, меньше ноют раны. Четверть века - срок большой. Но в виски, как в барабаны, Бьётся память, рвётся в бой... Москвичи писали письма, Что Москвы врагу не взять. Наконец разобрались мы, Что назад уже нельзя. Нашу почту почтальоны Доставляли через час. Слишком быстро - лучше б годы Эти письма шли от нас. Мы, как женщин, боя ждали, Врывшись в землю и снега, И виновных не искали, Кроме общего врага. И не находили места - Ну скорее, хоть в штыки! - Отступавшие от Бреста И сибирские полки. Ждали часа, ждали мига Наступленья - столько дней! - Чтоб потом писали в книгах: "Беспримерно по своей..." По своей громадной вере, По желанью отомстить, По таким своим потерям, Что ни вспомнить, ни забыть. Кто остался с похоронной - Прочитал: "Ваш муж, наш друг..." Долго будут по вагонам - Кто без ног, а кто без рук. Чем и как, с каких позиций Оправдаешь тот поход? Почему мы от границы Шли назад, а не вперед? Может быть, считать манёвром, (Был в истории такой), - Только лучше б в сорок первом Нам не драться под Москвой. ...Помогите, хоть немного! Оторвите от жены. Дай вам бог поверить в бога - Если это бог войны. 1969
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди, Как кринки несли нам усталые женщины, Прижав, как детей, от дождя их к груди,
Как слезы они вытирали украдкою, Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! – И снова себя называли солдатками, Как встарь повелось на великой Руси.
Слезами измеренный чаще, чем верстами, Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз: Деревни, деревни, деревни с погостами, Как будто на них вся Россия сошлась,
Как будто за каждою русской околицей, Крестом своих рук ограждая живых, Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся За в бога не верящих внуков своих.
Ты знаешь, наверное, все-таки Родина – Не дом городской, где я празднично жил, А эти проселки, что дедами пройдены, С простыми крестами их русских могил.
Не знаю, как ты, а меня с деревенскою Дорожной тоской от села до села, Со вдовьей слезою и с песнею женскою Впервые война на проселках свела.
Ты помнишь, Алеша: изба под Борисовом, По мертвому плачущий девичий крик, Седая старуха в салопчике плисовом, Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их? Но, горе поняв своим бабьим чутьем, Ты помнишь, старуха сказала: – Родимые, Покуда идите, мы вас подождем.
«Мы вас подождем!» – говорили нам пажити. «Мы вас подождем!» – говорили леса. Ты знаешь, Алеша, ночами мне кажется, Что следом за мной их идут голоса.
По русским обычаям, только пожарища На русской земле раскидав позади, На наших глазах умирали товарищи, По-русски рубаху рванув на груди.
Нас пули с тобою пока еще милуют. Но, трижды поверив, что жизнь уже вся, Я все-таки горд был за самую милую, За горькую землю, где я родился,
За то, что на ней умереть мне завещано, Что русская мать нас на свет родила, Что, в бой провожая нас, русская женщина По-русски три раза меня обняла. (К. Симонов, 1941 г.)
СЫН АРТИЛЛЕРИСТА Был у майора Деева Товарищ — майор Петров, Дружили еще с гражданской, Еще с двадцатых годов. Вместе рубали белых Шашками на скаку, Вместе потом служили В артиллерийском полку.
А у майора Петрова Был Ленька, любимый сын, Без матери, при казарме, Рос мальчишка один. И если Петров в отъезде,— Бывало, вместо отца Друг его оставался Для этого сорванца.
Вызовет Деев Леньку: — А ну, поедем гулять: Сыну артиллериста Пора к коню привыкать!— С Ленькой вдвоем поедет В рысь, а потом в карьер. Бывало, Ленька спасует, Взять не сможет барьер, Свалится и захнычет. — Понятно, еще малец!—
Деев его поднимет, Словно второй отец. Подсадит снова на лошадь: — Учись, брат, барьеры брать! Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!— Такая уж поговорка У майора была.
Прошло еще два-три года, И в стороны унесло Деева и Петрова Военное ремесло. Уехал Деев на Север И даже адрес забыл. Увидеться — это б здорово! А писем он не любил. Но оттого, должно быть, Что сам уж детей не ждал, О Леньке с какой-то грустью Часто он вспоминал.
Десять лет пролетело. Кончилась тишина, Громом загрохотала Над родиною война. Деев дрался на Севере; В полярной глуши своей Иногда по газетам Искал имена друзей. Однажды нашел Петрова: «Значит, жив и здоров!» В газете его хвалили, На Юге дрался Петров. Потом, приехавши с Юга, Кто-то сказал ему, Что Петров, Николай Егорыч, Геройски погиб в Крыму. Деев вынул газету, Спросил: «Какого числа?»— И с грустью понял, что почта Сюда слишком долго шла...
А вскоре в один из пасмурных Северных вечеров К Дееву в полк назначен Был лейтенант Петров. Деев сидел над картой При двух чадящих свечах. Вошел высокий военный, Косая сажень в плечах. В первые две минуты Майор его не узнал. Лишь басок лейтенанта О чем-то напоминал. — А ну, повернитесь к свету,— И свечку к нему поднес. Все те же детские губы, Тот же курносый нос. А что усы — так ведь это Сбрить!— и весь разговор. — Ленька?— Так точно, Ленька, Он самый, товарищ майор!
— Значит, окончил школу, Будем вместе служить. Жаль, до такого счастья Отцу не пришлось дожить.— У Леньки в глазах блеснула Непрошеная слеза. Он, скрипнув зубами, молча Отер рукавом глаза. И снова пришлось майору, Как в детстве, ему сказать: — Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!— Такая уж поговорка У майора была.
А через две недели Шел в скалах тяжелый бой, Чтоб выручить всех, обязан Кто-то рискнуть собой. Майор к себе вызвал Леньку, Взглянул на него в упор. — По вашему приказанью Явился, товарищ майор. — Ну что ж, хорошо, что явился. Оставь документы мне. Пойдешь один, без радиста, Рация на спине. И через фронт, по скалам, Ночью в немецкий тыл Пройдешь по такой тропинке, Где никто не ходил. Будешь оттуда по радио Вести огонь батарей. Ясно?— Так точно, ясно. — Ну, так иди скорей. Нет, погоди немножко.— Майор на секунду встал, Как в детстве, двумя руками Леньку к себе прижал:— Идешь на такое дело, Что трудно прийти назад. Как командир, тебя я Туда посылать не рад. Но как отец... Ответь мне: Отец я тебе иль нет? — Отец,— сказал ему Ленька И обнял его в ответ.
— Так вот, как отец, раз вышло На жизнь и смерть воевать, Отцовский мой долг и право Сыном своим рисковать, Раньше других я должен Сына вперед посылать. Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!— Такая уж поговорка У майора была. — Понял меня?— Все понял. Разрешите идти?— Иди!— Майор остался в землянке, Снаряды рвались впереди. Где-то гремело и ухало. Майор следил по часам. В сто раз ему было б легче, Если бы шел он сам. Двенадцать... Сейчас, наверно, Прошел он через посты. Час... Сейчас он добрался К подножию высоты. Два... Он теперь, должно быть, Ползет на самый хребет. Три... Поскорей бы, чтобы Его не застал рассвет. Деев вышел на воздух — Как ярко светит луна, Не могла подождать до завтра, Проклята будь она!
Всю ночь, шагая как маятник, Глаз майор не смыкал, Пока по радио утром Донесся первый сигнал: — Все в порядке, добрался. Немцы левей меня, Координаты три, десять, Скорей давайте огня!— Орудия зарядили, Майор рассчитал все сам, И с ревом первые залпы Ударили по горам. И снова сигнал по радио: — Немцы правей меня, Координаты пять, десять, Скорее еще огня!
Летели земля и скалы, Столбом поднимался дым, Казалось, теперь оттуда Никто не уйдет живым. Третий сигнал по радио: — Немцы вокруг меня, Бейте четыре, десять, Не жалейте огня!
Майор побледнел, услышав: Четыре, десять — как раз То место, где его Ленька Должен сидеть сейчас. Но, не подавши виду, Забыв, что он был отцом, Майор продолжал командовать Со спокойным лицом: «Огонь!»— летели снаряды. «Огонь!»— заряжай скорей! По квадрату четыре, десять Било шесть батарей. Радио час молчало, Потом донесся сигнал: — Молчал: оглушило взрывом. Бейте, как я сказал. Я верю, свои снаряды Не могут тронуть меня. Немцы бегут, нажмите, Дайте море огня!
И на командном пункте, Приняв последний сигнал, Майор в оглохшее радио, Не выдержав, закричал: — Ты слышишь меня, я верю: Смертью таких не взять. Держись, мой мальчик: на свете Два раза не умирать. Никто нас в жизни не может Вышибить из седла!— Такая уж поговорка У майора была.
В атаку пошла пехота — К полудню была чиста От убегавших немцев Скалистая высота. Всюду валялись трупы, Раненый, но живой Был найден в ущелье Ленька С обвязанной головой. Когда размотали повязку, Что наспех он завязал, Майор поглядел на Леньку И вдруг его не узнал: Был он как будто прежний, Спокойный и молодой, Все те же глаза мальчишки, Но только... совсем седой.
Он обнял майора, прежде Чем в госпиталь уезжать: — Держись, отец: на свете Два раза не умирать. Ничто нас в жизни не может Вышибить из седла!— Такая уж поговорка Теперь у Леньки была...
Вот какая история Про славные эти дела На полуострове Среднем Рассказана мне была. А вверху, над горами, Все так же плыла луна, Близко грохали взрывы, Продолжалась война. Трещал телефон, и, волнуясь, Командир по землянке ходил, И кто-то так же, как Ленька, Шел к немцам сегодня в тыл. 1941 Константин Симонов. Собрание сочинений в 6 т. Москва: Художественная литература, 1966.
Зинка Ю. Друнина Памяти однополчанки — Героя Советского Союза Зины Самсоновой
1
Мы легли у разбитой ели. Ждем, когда же начнет светлеть. Под шинелью вдвоем теплее На продрогшей, гнилой земле.
- Знаешь, Юлька, я - против грусти, Но сегодня она не в счет. Дома, в яблочном захолустье, Мама, мамка моя живет. У тебя есть друзья, любимый, У меня - лишь она одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом бурлит весна.
Старой кажется: каждый кустик Беспокойную дочку ждет... Знаешь, Юлька, я - против грусти, Но сегодня она не в счет.
Отогрелись мы еле-еле. Вдруг приказ: "Выступать вперед!" Снова рядом, в сырой шинели Светлокосый солдат идет.
2
С каждым днем становилось горше. Шли без митингов и знамен. В окруженье попал под Оршей Наш потрепанный батальон.
Зинка нас повела в атаку. Мы пробились по черной ржи, По воронкам и буеракам Через смертные рубежи.
Мы не ждали посмертной славы.- Мы хотели со славой жить. ...Почему же в бинтах кровавых Светлокосый солдат лежит?
Ее тело своей шинелью Укрывала я, зубы сжав... Белорусские ветры пели О рязанских глухих садах.
3
- Знаешь, Зинка, я против грусти, Но сегодня она не в счет. Где-то, в яблочном захолустье, Мама, мамка твоя живет.
У меня есть друзья, любимый, У нее ты была одна. Пахнет в хате квашней и дымом, За порогом стоит весна.
И старушка в цветастом платье У иконы свечу зажгла. ...Я не знаю, как написать ей, Чтоб тебя она не ждала?! 1944
Стихотворение знаю наизусть еще со школьной скамьи. Марина Юрьевна, спасибо. Это - мое любимое. Тогда - еще одно, которое тоже помню со школы. Наизусть. Анатолий Жигулин Отвлекающий десант Отвлекающий десант - Двадцать девять краснофлотцев. Отвлекающий десант... Скоро, скоро кровь прольется!
Отвлекающий десант С хрупкой маленькой подлодки. Наливает лейтенант По сто грамм казенной водки...
...И ясна, понятна цель, Невозможное - возможно: Взять поселок Коктебель И держаться - сколько можно.
Налететь, напасть, отвлечь - Без подмоги, в непогоду. И навеки в землю лечь. В эту землю, в эту воду.
Отвлекающий десант. Есть такой в морском уставе. Отвлекающий десант - Верный путь к посмертной славе.
...Болью полнится душа На краю волны и суши; Двадцать девять ППШ Против сотни вражьих пушек!..
После всех побед и бед Их припомнят и прославят. Через тридцать долгих лет Здесь им памятник поставят.
На воде растаял след... Двадцать девять краснофлотцев!. Через тридцать долгих лет Лишь один сюда вернется.
Лишь один остался жив. Плакал горькими слезами, Две гвоздики положив На холодный серый камень
Баллада о матери Постарела мать за много лет, А вестей от сына нет и нет. Но она всё продолжает ждать, Потому что верит, потому что мать. И на что надеется она? Много лет, как кончилась война. Много лет, как все пришли назад, Кроме мёртвых, что в земле лежат. Сколько их в то дальнее село, Мальчиков безусых, не пришло.
...Раз в село прислали по весне Фильм документальный о войне, Все пришли в кино - и стар, и мал, Кто познал войну и кто не знал, Перед горькой памятью людской Разливалась ненависть рекой. Трудно было это вспоминать. Вдруг с экрана сын взглянул на мать. Мать узнала сына в тот же миг, И пронёсся материнский крик; - Алексей! Алёшенька! Сынок! - Словно сын её услышать мог. Он рванулся из траншеи в бой. Встала мать прикрыть его собой. Всё боялась - вдруг он упадёт, Но сквозь годы мчался сын вперёд. - Алексей! - кричали земляки. - Алексей! - просили, - добеги!.. Кадр сменился. Сын остался жить. Просит мать о сыне повторить. И опять в атаку он бежит. Жив-здоров, не ранен, не убит. - Алексей! Алёшенька! Сынок! - Словно сын её услышать мог... Дома всё ей чудилось кино... Всё ждала, вот-вот сейчас в окно Посреди тревожной тишины Постучится сын её с войны.
Автор стихов: Харитонов Владимир ГавриловичДень Победы, как он был от нас далёк,Как в костре потухшем таял уголёк.Были вёрсты, обгорелые, в пыли, —Этот день мы приближали как могли.Припев:Этот День ПобедыПорохом пропах,Это праздникС сединою на висках.Это радостьСо слезами на глазах.День Победы!День Победы!День Победы!Дни и ночи у мартеновских печейНе смыкала наша Родина очей.Дни и ночи битву трудную вели —Этот день мы приближали как могли.Припев:Этот День ПобедыПорохом пропах,Это праздникС сединою на висках.Это радостьСо слезами на глазах.День Победы!День Победы!День Победы!Здравствуй, мама, возвратились мы не все…Босиком бы пробежаться по росе!Пол-Европы прошагали, пол-Земли, —Этот день мы приближали как могли.Припев 2 раза:Этот День ПобедыПорохом пропах,Это праздникС сединою на висках.Это радостьСо слезами на глазах.День Победы!День Победы!День Победы!
Жди меня...Жди меня, и я вернусь. Только очень жди, Жди, когда наводят грусть Желтые дожди, Жди, когда снега метут, Жди, когда жара, Жди, когда других не ждут, Позабыв вчера. Жди, когда из дальних мест Писем не придет, Жди, когда уж надоест Всем, кто вместе ждет.Жди меня, и я вернусь, Не желай добра Всем, кто знает наизусть, Что забыть пора. Пусть поверят сын и мать В то, что нет меня, Пусть друзья устанут ждать, Сядут у огня, Выпьют горькое вино На помин души... Жди. И с ними заодно Выпить не спеши.Жди меня, и я вернусь, Всем смертям назло. Кто не ждал меня, тот пусть Скажет: - Повезло. Не понять, не ждавшим им, Как среди огня Ожиданием своим Ты спасла меня. Как я выжил, будем знать Только мы с тобой,- Просто ты умела ждать, Как никто другой.(Константин Симонов)
Если дорог тебе твой дом,Где ты русским выкормлен был, Под бревенчатым потолком, Где ты, в люльке качаясь, плыл; Если дороги в доме том Тебе стены, печь и углы, Дедом, прадедом и отцом В нем исхоженные полы;
Если мил тебе бедный сад С майским цветом, с жужжаньем пчел И под липой сто лет назад В землю вкопанный дедом стол; Если ты не хочешь, чтоб пол В твоем доме фашист топтал, Чтоб он сел за дедовский стол И деревья в саду сломал...
Если мать тебе дорога — Тебя выкормившая грудь, Где давно уже нет молока, Только можно щекой прильнуть; Если вынести нету сил, Чтоб фашист, к ней постоем став, По щекам морщинистым бил, Косы на руку намотав; Чтобы те же руки ее, Что несли тебя в колыбель, Мыли гаду его белье И стелили ему постель...
Если ты отца не забыл, Что качал тебя на руках, Что хорошим солдатом был И пропал в карпатских снегах, Что погиб за Волгу, за Дон, За отчизны твоей судьбу; Если ты не хочешь, чтоб он Перевертывался в гробу, Чтоб солдатский портрет в крестах Взял фашист и на пол сорвал И у матери на глазах На лицо ему наступал...
Если ты не хочешь отдать Ту, с которой вдвоем ходил, Ту, что долго поцеловать Ты не смел,— так ее любил,— Чтоб фашисты ее живьем Взяли силой, зажав в углу, И распяли ее втроем, Обнаженную, на полу; Чтоб досталось трем этим псам В стонах, в ненависти, в крови Все, что свято берег ты сам Всею силой мужской любви...
Если ты фашисту с ружьем Не желаешь навек отдать Дом, где жил ты, жену и мать, Все, что родиной мы зовем,— Знай: никто ее не спасет, Если ты ее не спасешь; Знай: никто его не убьет, Если ты его не убьешь. И пока его не убил, Ты молчи о своей любви, Край, где рос ты, и дом, где жил, Своей родиной не зови. Пусть фашиста убил твой брат, Пусть фашиста убил сосед,— Это брат и сосед твой мстят, А тебе оправданья нет. За чужой спиной не сидят, Из чужой винтовки не мстят. Раз фашиста убил твой брат,— Это он, а не ты солдат.
Так убей фашиста, чтоб он, А не ты на земле лежал, Не в твоем дому чтобы стон, А в его по мертвым стоял. Так хотел он, его вина,— Пусть горит его дом, а не твой, И пускай не твоя жена, А его пусть будет вдовой. Пусть исплачется не твоя, А его родившая мать, Не твоя, а его семья Понапрасну пусть будет ждать. Так убей же хоть одного! Так убей же его скорей! Сколько раз увидишь его, Столько раз его и убей! 1942 Константин Симонов.
В землянке Всегда в бою Грохочет тринадцатый день войны День Победы в Севастополе Здравствуй, город Одинцово Могила Неизвестного солдата Нет, не льщусь я словом «ветераны» Письмо с фронта Помните! Реликвии страны Роза друга Солдатики спят и лошадки Суду потомков Судьба страны То ли с укором, то ли с сожаленьем Э. Асадов
Белеет ли в поле пороша Иль гулкие ливни шумят, Стоит над горою Алеша, Болгарии русский солдат.
И сердцу по-прежнему горько, Что после свинцовой пурги Из камня его гимнастерка, Из камня его сапоги.
Немало под страшною ношей Легло безымянных парней. Но то, что вот этот - Алеша, Известно Болгарии всей.
К долинам, покоем объятым, Ему не сойти с высоты. Цветов он не дарит девчатам - Они ему дарят цветы.
Привычный, как солнце, как ветер. Как солнце и ветер. Привычный, как солнце и ветер, Как в небе вечернем звезда. Стоит он над городом этим. Над городом этим. Как будто над городом этим Вот так и стоял он всегда.
Белеет ли в поле пороша Иль гулкие ливни шумят, Стоит над горою Алеша, Болгарии русский солдат.
Песню свою отправляя в полёт, - помните! О тех, кто уже никогда не споёт, - помните!
Детям своим расскажите о них, чтоб запомнили! Детям детей расскажите о них, чтобы тоже запомнили! Во все времена бессмертной Земли помните! К мерцающим звёздам ведя корабли, - о погибших помните!
Встречайте трепетную весну, люди Земли. Убейте войну, прокляните войну, люди Земли!
Мечту пронесите через года и жизнью наполните!.. Но о тех, кто уже не придёт никогда, - заклинаю, - помните!
Добавлено (11.05.2017, 20:38) --------------------------------------------- Рос мальчишка далеко не неженкой, Матери, отца совсем не помнил, Помнил он пожары, толпы беженцев, Мертвецов, которых не хоронят,
Виселицу помнил там, на площади. При нужде умел, хоть и не вор был, Из-под носа утащить у лошади Ячменем наполненную торбу
И машину, бешено летящую, Мог догнать и намертво вцепиться В жесткий борт, чтоб привезти на кашицу Под рубашкой пригоршню пшеницы.
Рос мальчишка далеко не неженкой, С малолетства зная лишь потери. Не терпел ни нытиков, ни вежливых, В доброе добро совсем не верил.
И не шутки ради, а сознательно Жег себя, упрямо стиснув зубы. Он и солнце делал истязательным, Наводя на кожу через лупу.
Знал, как все дружки его вихрастые, Изрезаясь в кровь осколком банки - Будут пятки осенью распластаны Льдом куда больнее, чем стеклянкою.
Приходил в порезах и царапинах, Плакала над ним, склоняясь, бабка, А мальчишка только зябко вздрагивал, В камешек сжимался, но не плакал.
Рос мальчишка далеко не неженкой, Но чего не встретишь в царстве сонном! И приснились раз ему подснежники, Синие бубенчики со звоном.
Будто бы бежал он к ним сугробами, Силою неведомой влекомый, Листьями какими-то особыми, Запахом до радости знакомым!
Словно издеваясь над мальчишкой, Бил, царапал, жег его шиповник И в лицо плевали сосны шишками, Будто бы мальчишка был разбойником.
И на снег упал он обессиленный, Не способный больше к обороне, А подснежник с глазоньками синими, Словно, как живой, мальчишку понял.
Стебельком качая над сугробами, Сам пришел к мальчишке близко-близко С листьями, как руки папы, добрыми, С голосом забытым, материнским:
"Милый, твои ножки не устали ли: Сыт ли ты? Твои рубашки чисты ли?" "Мама!" - И подснежники растаяли. "Папа!" - Ни бубенчиков, ни листьев.
Только ветер где-то хлопнул ставней, Только бабка охнула тревожно. С той поры и вовсе дома стало Удержать мальчишку невозможно.
Следом за апрельскими ветрами Убегал за город в одиночку. Снег в лесу раскапывал руками, Каждую обшаривая кочку.
Он искал подснежники, конечно, Синие бубенчики со звоном, Чтобы пережить любовь и нежность Наяву, как в дивном царстве сонном.
Солнце все сильнее припекало, Ручейки текли из-под ладони, А когда и снега не осталось, Нет таких цветов - мальчишка понял.
Жизнь мальчишке показалась горше, И себя мальчишке стало жальче. Слезы покатились, как горошины, На мальчишкин хлеб - сосновый пальчик.
Все, он больше чудесам не верит! Он уйдет из сладостного плена! Слишком велика его потеря, Чтобы можно ей найти замену!
Только все ж, на солнечной опушке Он, вздохнув, набрал цветов букетик, Чтобы дома спрятать под подушку Голубые, простенькие эти.
Горсть цветов, наверно, безымянных Он сорвал бездумно и небрежно. Ни к чему мальчишке имена их, Не под снегом, значит не подснежники,
Значит не звенят они, не пахнут, Листьями мальчишку не поманят... Он не знал, как дружно дома ахнут, На него, расстроенного, глядя.
Он не знал, что дома, как шальные, Прямо к потолку его подбросят, Что ему простят все-все вины его, Где он был, что делал он, не спросят.
"Наш любимый, добрый, наш упрямый!" - Две шинели брошены на стуле. Руки папы, губы, голос мамы... Кончилась война! Они вернулись!
И у этой неизбывной ласки Быть в долгу мальчишка не захочет, Он подаст цветы не без опаски: "Господи, подснежники! Сыночек..." (Ольга Фокина)
Жди, когда уж надоест
